Сент-Хелена, Калифорния, 5 января 1903 г.
Церкви в Батл-Крике —
Как-то днем я писала о работе, которую можно было сделать на последней Генеральной конференции, если бы люди, занимающие ответственное положение, последовали воле и пути Бога. Имеющие великий свет не ходили во свете. Собрание закончилось, а перелома так и не наступило. Люди не смирились перед Богом, как должно, и Святой Дух не был дан им.
Как только я написала об этом, сознание оставило меня, и я оказалась как бы свидетелем некоего события, происходившего в Батл-Крике.
Мы собрались в зале Скинии. Была совершена молитва, исполнен гимн, и вновь была совершена молитва. К Богу вознеслось самое ревностное моление. Собрание было отмечено присутствием Святого Духа. Ощущалось глубокое Его воздействие, и некоторые из присутствующих громко плакали.
Один человек поднялся с колен и сказал, что в прошлом он не был в союзе с отдельными людьми и не питал к ним любви, но теперь он увидел себя таким, каков он есть. Весьма торжественно повторил он весть к Лаодикийской церкви: «Ибо ты говоришь: „я богат, разбогател, и ни в чем не имею нужды“». В своей самонадеянности я именно это и чувствовал, — сказал он. «А не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг». Теперь я вижу, что это и мое состояние. Мои глаза открылись. Мой дух был суров и несправедлив. Я считал себя праведным, но мое сердце разбито, и я сознаю свою нужду в драгоценном совете Того, Кто взором Своим проникает в глубины моей души. О, как благодатны, сострадательны и любвеобильны Его слова: «Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться. И белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазной мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (Откровение 3:17, 18).
Говоривший повернулся к молящимся и сказал: «Я знаю, что нужно делать. Мы должны исповедать свои грехи и смирить сердца перед Богом». Он сделал покаянные признания, а затем подошел к нескольким братьям, протянул им руку, и у каждого по очереди попросил прощения. Те, с кем он говорил, поднялись со своих мест, исповедуясь и прося прощения, а затем с плачем пали друг другу на шею. Дух исповеди наполнил все собрание. Это воистину была Пятидесятница. Верующие вознесли хвалу Богу, и работа продолжалась далеко за полночь, почти до утра.
Часто можно было услышать следующие слова, произносившиеся ясно и четко: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся. Вот, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (ст. 19, 20).
Никто, казалось, не был горд настолько, чтобы уклониться от искреннего исповедания, и первыми среди всех были люди, имевшие влияние, но не находившие прежде мужества исповедать свои грехи.
В Скинии царила такая радость, какой прежде там никогда не было.
Затем сознание вернулось ко мне, и долгое время я не могла понять, где я нахожусь. Я по-прежнему держала в руке перо. Мне было сказано: «Такое могло бы иметь место. Все это Господь рассчитывал совершить для Своего народа. Все небо ожидало, когда появится возможность проявить милость». Я подумала о том, где мы могли бы находиться, если бы на последней Генеральной конференции совершилась основательная работа, и острое разочарование охватило меня, когда я поняла, что виденное мной не было реальностью.
Божий путь — это всегда верный и благоразумный путь. Он неизменно приносит честь Его имени. У человека есть единственная возможность воздержаться от опрометчивых, честолюбивых поступков — хранить сердце в согласии с Христом Иисусом. Человеческая мудрость не заслуживает доверия. Человек переменчив, полон самомнения, гордости и эгоизма. Пусть работники, совершающие Божье служение, всецело положатся на Господа. Тогда руководители придут к выводу, что они желают находиться под водительством не человеческой мудрости, на которую нельзя надеяться, ибо она подобна надломленной трости, но мудрости Божьей, гласящей: «Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, — и дастся ему. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь» (Иакова 1:5, 6).